|
Литературная страница
|
|
| silverpoetry | Дата: Суббота, 25.10.2025, 09:10 | Сообщение # 571 |
Группа: Проверенные
Сообщений: 395
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Алмазный фонд русской литературы, готические стихотворения — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров квазиславистской болотной амебообразной книгоиздательской системы
Яков Есепкин
Застолья с тенями у Аида
Второй фрагмент
В пировые — лекифы нефрит
Залиет дивным блеском садовым,
Иль утешна беспечность харит
Не царицам и пассиям вдовым.
Что юродным сюда и бежать,
Наши тени у ангелей хоров,
Туне смерти оцветники жать,
Буде ярка золота фарфоров.
Нас ищите меж Цинтий и Ев
О ваяньях садов Азраила,
Где угольные рамена дев
Тлят шелковий истечных белила.
Восьмой фрагмент
Меж оцветников терпких столы
Пышут златию, белы емины,
И младые вертятся юлы,
И шампанское льют в керамины.
Пироваем и днесь, царь Аид,
Мы о лилиях ядно-меловых
Рифмой чудной дивим бассарид,
Хмель вдыхаем гешефтов столовых.
Здесь и дочери наши — оне
Жгут амфоры беленою Цилей,
И серебро тлеет на вине,
Перемешенном с золотом лилий.
Одиннадцатый фрагмент
Сад цветочные феи блюдут,
Дерева золотыми канвами
По уголию Морты ведут,
Юных пассий манят кружевами.
Из фарфорников ночи ль пием
Хлад асийский, червовость Никеи,
Мнит успенных царей Вифлеем,
Рифм двоенье внимают алкеи.
И гляни — юродицы монет
Откупное серебро лелеют,
И в аурности млечных тенет
Их ваяния червные тлеют.
Сообщение отредактировал silverpoetry - Суббота, 25.10.2025, 09:11 |
|
| |
| silverpoetry | Дата: Воскресенье, 26.10.2025, 08:03 | Сообщение # 572 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 395
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
Гармония хаоса По Москве гуляют слухи о том, что на каких-то интернет-сайтах опубликована так называемая «Таблица Есепкина». Предполагается следующее. Во время написания «Космополиса архаики» гениальный литератор вынужден был изобрести, вывести некое универсальное уравнение, создать «рамку», позволяющую проверять (всесторонне) текстовую гармонию. В итоге автора культовой книги о загробном мире постигло разочарование, ибо проверки на соответствие условно-абсолютному качеству не выдержала практически ни одна строфа русской классической поэзии. Говорят, проверке подлежала лишь оригинальная поэзия. Действительно, скверный анекдот. Прозаические тексты, разумеется, никто не рискнёт подвергнуть алгебраическому анализу, в них, безусловно, содержится лексическая какофония, переводы также выносятся за скобки, а вот поэтическую Музу, право, жаль. Не секрет, поэты глухи к своему слову, уж если нечто написали, любят это смертельною любовью. «Ай да Пушкин…» -- невинный тонкоголосый возглас скучающего повесы. Александр Сергеевич хотя право имел на восторги. За Барковым он в силу дара облагородил поэтическую словесность, правда, от скабрезностей и в стихотворных текстах, и в эпистолах не удержался. Если Пушкин сумбурен и слаб, он слаб в сравнении. Когда появился «Космополис архаики», возникла (после более чем полуторавековой паузы) уникальная возможность сравнить канонические тексты «солнца русской поэзии» с иным эталонным письмом. Выводы пусть делают лингвисты, литературоведы. Ныне они явно обременены догмой, её тяжести возможно избавиться разве новому Белинскому. Но где современный неистовый Виссарион? Его нет, как нет и великой литературы. Вспомним, гениальная критика всегда существовала в эпоху бытования выдающихся художников. Яков Есепкин – исключение, его «Космополис архаики» -- исключение невозможное, поэтому ожидать приятия гениального поэтического эпоса либо собственно литераторами-современниками, либо критиками нельзя. К тому же в абсолютной степени не ясна природа самой книги, до Есепкина русская литература даже опосредованно не соотносилась с античной каноникой, «Космополис архаики» по сути уничтожил и эту догму. Читайте, кто не читал, убеждайтесь: литературный феномен реален, материален, исчезнет в одном из очарованных (им же) мест Интернета, явится в другом. «Космополис архаики» посвящён странствиям, скитаниям по мирам, городам и весям, давно не существующим. И сам Есепкин суть очарованный странникъ, его полисы чудеснее нынешних и покрытых пеплом великолепных мировых столиц. Пожалуй, единственная связующая нить с реальностью – неотрицание торжества всемирного зла, в «Космополисе архаики» можно избавиться всего, только не предательства. Совсем не случайно рядом с главным героем здесь всегда присутствуют великие исторические «продавцы» (ударение на втором слоге), многие из них выходят на свет впервые как раз в книге. Клио их маскировала, Есепкин аккуратно снимает исторические флеорные маски. Даже не так. Не снимает их, но понуждает величайших замаскированных злодеев к снятию розовых шелков и прекращению маскарада. Постфактум, когда узнавание состоялось, все вновь равны, однако такое страшное равенство делается возможным в загробном мире. Не исключено, перенос действия в мир иной понадобился Есепкину для решения простой задачи, чтобы не утруждать себя необходимостью доказывать невеждам реальность отсутствия времени. Хронос повержен, действие не имеет начала и завершения. Помимо неутруждения игрою в бисер с глупцами, Яков Есепкин открывает перед Музою немыслимые возможности, он не только создаёт новейший лексический словарь и, в качестве его торжественной части, скорбный всечувственный тезаурис, а и с математической точностью ломает урочную тонику, меняет за Тютчевым местоположение ударений, безударные слоги обретают реквиемную ударность, результатом становится невероятное по эмоциональной мощи звучание Слова. Эстетика «Космополиса архаики» за гранью выученных вековых уроков, открытые уроки Есепкина возносят их участников к безвоздушным высотам. Воздуха и для лёгкого дыхания в полисах нет, воздух нужен живым, царство теней уберегает всякого странствующего, скитальца небесного от губительной среды, преображая и обращая в собственную тень, по возвращении назад чудодейственный озон будет посвящённых беречь вневременно. И главное. «Космополис архаики» не стал бы вершинным произведением русской поэзии ещё при непременном условии: когда б не имел безупречной формы. Ах, оспорить бы приоритетность (кому, ну не Акунину ж с Пелевиным, да хоть кому – стилистов несть), не получается, канон и форма не позволяют. Мария ВИНОГРАДОВА
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Пятница, 31.10.2025, 07:53 | Сообщение # 573 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 395
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Современная мультисегментная книгоиздательская система жалка в своей общехарактерной для всех ниш и секторов деградационной убогой маргинальности -- читайте великую русскую литературу в интеллектуальном андеграунде
Яков Есепкин
Застолья с тенями фей и юдиц
Тринадцатый фрагмент
От никейских столовий — иным,
Пенны амфоры наши всевечно,
Иль явимся к пирам неземным,
Аще сада тлеение млечно.
Юродицы нас будут встречать,
Хлебом тусклым и миррой давиться,
Небовольные зенки вращать,
Яствам Тийи порфирным дивиться.
Их унять ли, Господе, равно
Тлеет пусть морок емин охладных
И в амфоры лиется вино
Из садовых кистей червоядных.
Семнадцатый фрагмент
Пышных куп эолийских дерев
Сень ярка, фей золота чарует,
Статуэткам Цецилий и Ев
Хлад бессмертия млечность дарует.
Их ли время сейчас оглашать
К августовским столам именинным,
Златом яства и хлеб украшать,
Петь акафисты девам невинным.
Станет барвою Господе весть
Кущ резных меловые тенета
И увиждит невинниц как есть --
О истечном атраменте лета.
Двадцать первый фрагмент
Именины юдиц воспеют
Днесь архангелы темных парафий,
Меловое начиние бьют,
Жгут беленою вязь эпитафий.
К фей шелкам соклоняют оне
Бутоньерки из уголей Ада,
И лилеи тлеют на вине,
И червовы оцветники сада.
Это ль дочери наши белей
Граций млечных, юродно икают,
И уголи тлеенных лилей
По раменам их нощно стекают.
Сообщение отредактировал silverpoetry - Пятница, 31.10.2025, 07:53 |
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Суббота, 01.11.2025, 09:42 | Сообщение # 574 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 395
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
Темные розарии Колона
В статьях «Переводчик Баха», «Косный слог Шекспира» и «Лексикография шедевра» интернетовские авторы пытаются произвести беглый литературоведческий анализ трансформации музыки в Слово на основе текстов «Космополиса архаики». Сами по себе рассуждения их, безусловно, заслуживают внимания. Добавим несколько ремарок. Разумеется, генезиса у подобного рода исследований нет, по крайней мере русская классическая критика ими не занималась по банальной причине отсутствия материала. Действительно, «Космополис архаики» по общей своей музыкальности (как, впрочем, и по ряду иных кардинальных отличий) не имеет литературных аналогов. Пушкинские скороспелые поэмы, Фет и Тютчев, «Тихие песни» Анненского, да и весь Серебряный век, «Урания» и «Мрамор» Бродского лишь частично, фрагментарно музыкальны и тонут в космополисной полистилистике. Вообще искусство перевода в мировой литературе всегда было крайне условной категорией. Назовите относительно совершенное текстуальное переведение художественного шедевра с языка оригинала -- таковое не наличествует.
Ясно, мертва речь не только Шекспира или более современного нам Борхеса (речь лишь о великих мастерах письменной лессировки), мертва в с я переводная словесность. Это не говоря у ж о о её изначальном несовершенстве. А если не мертва – ущербна и косностью страдает. Давно современной коррекции языцы умерщвлены литературными мотыльками. Быть может, Есепкин, находясь и задыхаясь в реальной лингвистической среде, единственно и смог ради спасения гибнущего глагола облечь его в архаические кирасы. Удивительно изысканно выглядит, кстати, музыкальное письмо книги, которое в соответствии с одною из опубликованных гипотез являет собой переложение баховских опусов. Их конвергентность, конвергенция в архаико-лексическом тигле даёт магический результат. Декаданс ли это, магия гениального художника-алхимика? Архаистика всерьёз станет изучаться позднее, пока же страсти по книге книг только разгораются. И здесь «Космополису архаики» ничего угрожать не может, т. к. предъявить гамбургский счёт великому русскому либо сионскому мистику сегодня очевидно некому. Гениальный Ерофеев созерцает Кремль из спиритуальной Аркадии, Иосиф и Александр корят друг друга за поспешность, а сам автор «Космополиса архаики», когда и желает пира, не может на пир этот придти ибо Ложь и Предательство сюда званы и также сядут к столам – подмешивать ядъ в кубки праведникам и невинным. Пусть уж внимает нотный мелос припудренного Баха. Мёртвым не больно, мёртвые не предают, а музыка в мраморном перманенте вечных чернил паче нектарных фалернских вин пьянит.
Стас НЕКРАШЕВСКИЙ
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Пятница, 07.11.2025, 07:41 | Сообщение # 575 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 395
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Есепкин входит в элитарный клуб литераторов, претендующих на получение Нобелевской премии (США, Канада, Швеция, Россия)
Яков Есепкин
Застолья с эолийскими феями
Седьмой фрагмент
То ли нимфы июльских садов,
Не цветочные ль феи прекрасны,
Хладен морок их узких следов,
А шелковия дев темно-красны.
И одно соберемся, к цветам
Нетлеенным подставим леканы
С чудной дичью и хлебом, вратам
Исполать мертвых Фив иль Тосканы.
Будет Господе кущи темнить,
Цветники елеонской аллеи,
И увидит червовую нить,
Воплетенную ими в лилеи.
Шестнадцатый фрагмент
Кущ июльских тенета ярки,
Нас зефирные нимфы встречают,
Льет Мефитис вино в родники,
Боги антики цветности чают.
Яства, хлебы к столам ли изнесть
Эолийским, одно веселитесь,
Девы белые, с вами как есть
Мы и сами, армою целитесь.
Аще пир именитства готов,
Будет гостьям небесных даяний,
Пусть и видят сквозь барву цветов
Тусклый хлад меловых соваяний.
Двадцать восьмой фрагмент
Дышит хлебной аромою тьма,
Яства чудные полнят леканы,
С нами вместе Геката сама,
Пьют бессмертие Юзы и Ханы.
Иль утешно о червности сей
Теми горних келейников плачем,
Рим ли виждит хрустальных гусей,
Дев Никеи ль в альковах и прячем.
Оглянемся -- ритоны темны,
Круг ваянья июльского сада,
И лиют нам во денные сны
Воск червовый меловницы Ада.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Суббота, 08.11.2025, 20:23 | Сообщение # 576 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 395
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
Сакраменты из Никеи
(Яков ЕСЕПКИН до «Скорбей» и «Опер по четвергам»)
«Глорийные, прощайте, зеркала,
Сребрите мертвых панночек невзрачность»
«Космополис архаики», 2.2. Кровь
Появление в Интернете современной «Божественной комедии» сопровождают мистические знамения. В истории мировой литературы периодически происходили подобные вещи. Вспомним, чтобы не удаляться от отеческих пенатов, едва не серийные знаки, подаваемые некими метафизическими силами при попытках первоначального издания «Мастера и Маргариты». В данном случае наблюдается приблизительно то же самое. Интересные детали припоминает Лев Осипов, в своих «Записках литературного секретаря» он рассказывает, в частности, об уникальном случае. Когда одна из крупнейших российских типографий осуществляла андеграундное издание книги Якова Есепкина «Перстень», её рабочие прекрасным ноябрьским утром обнаружили, что с сотен пластин исчез гигантский текст, накануне вечером текст на пластинах присутствовал и, в качестве доказательства необычного явления, на потайных полках (от цензуры) остались готовые бумажные экземпляры снятого текстового материала. Осипов рассматривает случаи такого рода десятками. Так Божественная либо Готическая комедия «Космополис архаики»? Может, gottическая? Не суть важно. Михаил Булгаков жестоко поплатился за написание романа века, ранее за словесность, чернила для материализации коей были темнее возможного и разрешённого цвета, платили и жизнями, и по гамбургскому счёту Гоголь, Ал. Толстой (за «Упыря» и «Семью вурдалаков»), лжеромантический Гриневский (Грин). Впрочем, российские камены мистическую линию никогда особо не приветствовали, не благоволили её апологам. Иные авторы романов века, в их числе Джойс, темноты избегли. Традиция, пусть и не яркая, историческою волею всё же возникла и в России. Ну, естественно, не такая мощная, как на Западе, в США, Латинской Америке, Индии и даже в Африке. Европа здесь явно преуспела. Есепкин не мог не учитывать опыт предшественников, в его «Космополисе архаики» содержится огромное количество мнимых обозначений Тьмы со всеми её обитателями, адские армады превентивно помещаются в условное иллюзорное пространство, выход из сих зацементированных подвалов делается мало возможным, между тем частично «стражники тьмы» (небольшими отрядами) время от времени прорываются хоть и к горящим зданиям, к нижним и верхним их этажам. Великий мистик и мистификатор всячески избегает прямых обращений к смертельно опасным визави, конкретных обозначений и названий. Вероятно, поэтому в книге изменены практически все географические названия, имена, более того, изменены трафаретные слова. Если продолжить опосредованную творческую аллегорию, можно допустить, что и неканоническая расстановка ударений в словах также взята Есепкиным на вооружение с прозрачной целью – уберечься от «адников», «черемных», замаскировать, зашифровать всё и вся. В итоге на художественном выходе мы имеем фантастическое по мощи античное полотно. Волшебное воздействие книги обусловлено её целостностью, гармоничностью. Представьте: Булгаков зарифмовал «Мастера и Маргариту» и зарифмовал безупречно, это невозможное действие. Есепкин свой труд зарифмовать сумел, в чём и потрясение для читателя. Великий булгаковский роман обвиняли в определённом инфантилизме, действительно, Майринк и Белькампо куда более естественны в ипостаси мистических проповедников слова, нежели наш гениальный классик постгоголевского призыва. В чём, в чём, а в инфантилизме ни Есепкина, ни «Космополис архаики» обвинить, думаю, никто не решится и не вознамерится. Скорее наоборот: решатся обвинить автора в намеренном затемнении сюжетных линий, излишней метафоризации, усложнении ирреалий. И здесь, не исключено, критики будут отчасти объективны. Правда, в расчёт следует брать иные категории, иные авторские категорические императивы. Пусть русская литература гордится архисложным творением, примитива, «святой» простоты у нас хватает. Позволим себе пиршественную роскошь – вкусить «царских яств» с трапезных стольниц античной сервировки. Есепкин совершил невозможное, как художник он недосягаем, как мученик, жертвоприноситель – абсолютно досягаем и доступен. Современные недержатели лживого, вялого, воистину тёмного слова уже заготовили и дюжины кривых ножей, и камни. Отдельный предмет для раздражения, побивания гения мраморными каменьями – общая мистико-религиозная заданность «Космополиса архаики». Догмат об отсутствии в русской литературе линейного классического и неоклассического мистицизма, о бесперспективности ухода в андеграундные подвалы разрушен. Есепкин стал родоначальником и могильщиком, завершителем академической школы русского рифмованного мистического письма. Тысячи зеркал «Космополиса архаики» перманентно отражают мёртвых панночек и сапфирных князей в перманентных же сиреневых, жёлтых, розовых шелках и закреплённом на дурной крови макияже.
Леда АСТАХОВА
Сообщение отредактировал silverpoetry - Суббота, 08.11.2025, 20:26 |
|
|
| |
Valentin
Последнии темы
Copyright MyCorp ©2011