|
Литературная страница
|
|
| silverpoetry | Дата: Воскресенье, 09.02.2025, 07:15 | Сообщение # 511 |
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Книги Якова ЕСЕПКИНА возглавляют рейтинги продаж на рынке интеллектуальной литературы
Яков Есепкин
Пергамские элегии
VI
Сад не вспомнит шагов опоенных,
Виноградов горьки остия,
Если пить – из амфор червопенных,
Восьмисвечья в серебре тая.
Мглы сие и хрусталь преложатся,
Белый чай нам заварит Колон,
Тут ли фавны слепые кружатся
И куррару лиет Аполлон.
Будем пестовать гроздия гнева,
Нетлеенные кисти с хламид
Обрывать и тлести, Женевьева,
Сумрак жёлтый древней пирамид.
Наши ль статуи плачут наивно,
Чу, в музеях канцоны звучат,
Покрывало небес благодивно,
Гипс кровавый юниды влачат.
Широки арамейские сени,
Ал ещё их оплаканный тлен,
И упали бы здесь на колени
Во крови – нет у мертвых колен.
VII
Азазели порхают в нагорных
Темножелтых лугах и летят
К принцам крови о травах уборных,
А немые принцессы грустят.
Можно ль сих и бежать, ах, нисану
Цвет граната загробного мил,
Прочь отсюда скорее, туману
Страшны профили желтых камил.
Нет числа огневейным армадам,
Сумрак терпкий одел Елеон,
Белошвейки гуляют по садам,
Где чермы совершали агон.
Кто устал безнадежно скитаться,
Звезды смерти и свечки таить,
Пей из мертвых фаянсов, остаться
Здесь нельзя, можно ос воспоить.
Колоннада иль шлейф веретенных
Шестигранников пленит наяд,
И взнесут злые осы с бестенных
Тусклых клумб невский розовый яд.
VIII
Убежим от юродиц кургузых,
Этих траурных Фрид и Милен,
Бесноватых, ещё желтоблузых,
Бьющих рвотой сиреневый тлен.
Изваяние Сольвейг мерцает,
Ныне чудное время не цвесть,
А тлееть, ангелков порицает
Смерть одна, где учителей несть.
Обращайся в кровавую пудру,
Во парчевниках жабой таись,
Венцедержцу иль розовокудру
Славы пой, прекричи и трясись.
Нас теперь ожидают ротонды,
Лишь замолкли музыки, увы,
Трясогузки и големы ронды
Внять спешат, ими брезгуют львы.
Сокрушатся лепные обсиды,
Мрамор выбьется в гофрах пустых –
Узрит нощь, как беснуются Иды
Пред тенями отроков златых.
IX
Суе мертвых принцесс хоронили,
Тусклой пудрой оне из витых
Нам обрамниц грозятся, ванили
Утром алчут и яств золотых.
Вкруг весна расточает зеленей
Колдовскую арому, смотри,
Всё резвятся у морочных сеней,
Возлетают бестенные фри.
Диканчанок невзрачных и вишен
Предержителей образы бьют
Не гранатами Коры, где слышен
Голос флейты и пенится брют.
Ах, бегут злые тени всетечно
Сколь за нами, шелка амальгам
Червным мелом увить благоречно
Источенным в крови жемчугам.
Ангел свечку поставит из снега
Облетевшего цвета червиц,
И сольется капрейская нега
На сквозные пергаменты лиц.
X
Смерть беззвездная алых бутонов
Щедро жертвует бойным арму,
Выжжет пламень шиповие стонов,
Лики мы окунем в сурему.
Были розы сие нетлеенны,
Расточали колонские мглы,
Ныне кипени их алопенны,
Веи серебро льют на столы.
Отдали ароматы земные
Мертвым царственным девам сады,
Только дарствия прочат иные
Одоносцам светил череды.
Вновь горят и горят бутоньерки,
Брошей цветь выливает нисан,
Сняли ангелы падшие мерки,
Чернь коврами претмил Хороссан.
Ах, всецветность нейдёт нашим славам,
Суе розочки присно цвели,
Во зерцалах следи, как по главам
С тёмным серебром бьются угли.
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Четверг, 13.02.2025, 07:38 | Сообщение # 512 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Читайте отрывки из произведений великого русскоязычного мистика-авангардиста
Яков Есепкин
Застолья в розовом сумраке
Десятый фрагмент
От июльской сиреневой мглы
Чуден хором небесных даяний,
Вновь ломятся у Гебы столы,
Вновь мы пленники темных ваяний.
Нимф воздушность чарует цариц
Меловых, негой дышат гетеры,
Яства дивны, асийских кориц
Жжет арма выписные патеры.
Нет одно садов тьмы розовей,
Будет Господе петь их истечность,
Нас увидит меж тусклых ветвей --
Прелиющих юдольную млечность.
Девятнадцатый фрагмент
Сад аромою веет ночной,
Изваяний бледнее деревы,
Над угольников тусклой стеной
Цветь лиют среброгласые девы.
Их Зефир одевает в шелка
Меловые, их прячут альтанки,
Сень угольных теней высока,
Женевьевы цветочные манки.
Иль явимся о темно-златых
Апронахах со нитью виньеты --
Барвой тлить хлад лекифов пустых
И чарующих див силуэты.
Двадцать восьмой фрагмент
Вновь Цилии эклеры чинят
Ядом тускло-вишневым и мглою,
Камелотов фурины звенят,
Всяка дева — с отравной иглою.
Се июль, именитства, бледны
Денно гурии, яд четверговки
Нам лиют в мимолетные сны,
Перстней златом ценятся торговки.
Ах, Господе, со маковых неб,
Из левкоев Эдема тлеющих
Вижди пурпур и яства, и хлеб,
И юдиц, маком чермным блюющих.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Понедельник, 17.02.2025, 07:04 | Сообщение # 513 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Вашему вниманию предлагаются фрагменты сочинений культового андеграундного писателя
Яков Есепкин
Пергамские элегии
XI
Нет алмазов – терновый несите
Свой иродский венец, мел царей
Кровь и гасит, Софии иль Ците
Будет чем озабавить псарей.
Бродит в парке Белькампо, австрийский
Сон рождает виденья, а мы
Их не зрели, огранник тристийский
Смерть за нами водил чрез холмы.
Лишь в пирах испытуются яды,
Дай, Калипсо, пурпурный сим хлеб,
Веселые пусть рдятся наяды,
Гипс ли рвут со карминовых неб.
И сурово ж окончились балы
У тоскующей Коры, девиц
Змеевласых вернули в подвалы,
Одарили червой меловиц.
Виждь, горят шелковичные черви
И во золоте черви снуют,
И кронпринцев нашейные верви
Златью морок свечной превиют.
XII
Жар смарагдов портальные узы
Ослепит и растопит, муар
Цезарийский в мраморные лузы
Угодит, в меловой будуар.
А была ты сокрошной звездою,
Возжегаемой тенью ея,
Золотистой гробовой слюдою
Завернули сие острия.
Но иные парафии блещут,
Литаний убиенным не внять,
Ангели всенощные трепещут,
Звезд алмазами их осенять.
Из Булони до садов Эдема
Отпущен ли горящий рыдван,
Виждь пылает светил диадема
О нощи и безмолвствует Сван.
В перманентах мертвые неловки,
Разве столпники гоев простят,
И, смотри, золотыя головки
Наших роз во крови шелестят.
XIII
Чудный морок в саду нависает,
Обручен совиньоном карат,
Будем грезить, виденье спасает,
Виждь консьержек у розовых врат.
Не багряных ли вретищ искали
Соны глории, нимфы зеркал,
Крошка Цахес принцессам вуали
Поднимет, узнавай, кто искал.
Амальгам восковая плетница
Не горит, а чадится давно,
Эрмитажем тоскует блудница,
Где рамонов златее вино.
Свечи морные блещут в карминах,
Тусклый Грасс винограды точит,
В исцветающих бледных жасминах
Парфюмер безголовый молчит.
Принцев юных Гиады и травят,
Исаакия блески уснут –
Всех именно тогда обезглавят,
Гипсом всех меловым обернут.
XIV
Терпкий август раздарит виньеты
Золотые гранатовой тьме,
Выжжем розы на патине Леты –
Суе тонут и бьются в хурме.
Виждь фаянсы точеные внове,
Сих ли кровию жечь, как у Геб,
Мак цветет и в горящей полове
Доспевает отравленный хлеб.
Шаг отслежен любой, афинянки,
Тосковайте, се алость для уст,
Адских львов Женевьевы и Бьянки
Тще бежали, всебелый август.
Ни бежать, ни избегнуть отравы,
В тленной роскоши мглы запеклись,
Наши амфоры нощно кровавы,
По виньеткам их черви стеклись.
Без отроков томится Египет,
Бродят львы меж пустых колоннад,
Течным золотом пусть и осыпет
Прах теней Александровский сад.
XV
Крепнут сада мраморные узы,
Гипс теряет фигурность, в крови
Из аллей сумасшедшие музы
Тщатся выпорхнуть: юна, лови.
Нимфы тем ли дарили октавы,
Совершенство являя свое
Злым амурам, холодные павы
Ныне маки златят Рамбуйе.
Град не ведает жалости, всякий
Мертвый кесарь Цирцее знаком,
Голос флейты для мира инакий,
Тще вспоили свиней молоком.
Тяжесть гребневых этих окладов
Лишь пугает скопленья теней,
Волновые изрезали садов
Хороводы ножницы огней.
Только золотом тления Парки
Наши тусклые веи сведут,
И увидим кирпичные арки,
Под какими инфантов не ждут.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Пятница, 21.02.2025, 06:40 | Сообщение # 514 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Вашему вниманию предлагаются фрагменты сочинений элитарного российского авангардиста
Яков Есепкин
Застолья на небесах с пиитами и нимфами
Второй фрагмент
О порфировой сени милей
Блеск обеден, звените, фурины,
Ах, чудеснее всех и белей
Нимфы, дуют оне в окарины.
Это сада порфиры, зане ль
Их тенета ярки, мы листаем
Книгу пиров, Иосиф, шанель
С негой хладною яств сочетаем.
Тусклым ядом ли манит игла
Веретенная Герник и Лаур,
И точится одесная мгла
Из уголием дышащих аур.
Шестой фрагмент
Дионисии -- время златить
Кельхи битые хоть сукровицей
Темных вишен и ангелов чтить,
И с Кибелой пеять бледнолицей.
Гей, несите к истечным хлебам
Яд, вино ль, буде мраморны Сады,
Хлад и мирра текут ли по лбам,
Ничего, всех оплачут гиады.
А юродные дочки найдут
Млечность лить в золотыя корицы,
Их рамена тогда и сведут
Черно-пламенным воском царицы.
Десятый фрагмент
Изваяния каменных див
Оглашают к усладам богини,
Локны тусклым серебром навив,
Чают яств с коньяком герцогини.
Лебединые тени белы,
Шелк ужасен о персях Адилий,
Вновь гнетут золотыя столы
Меловые букетницы лилий.
Ими ль дарствовать пассий хромых,
Зол Гарсиа, молчит Сааведра,
И на рамена гостий немых
Осыпается млечная цедра.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Вторник, 25.02.2025, 07:20 | Сообщение # 515 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Литературный феномен — готические стихотворения
Яков Есепкин
Пергамские элегии
XVI
Тусклый бархат иль шелк пасторальный
Птиц тисненых виньетой смутит,
И некрополь Колона астральный
Выжжет розы и швей обольстит.
Зря хламиды влачили мессии,
Под одеждой таили огни,
Сад ответит за все литании,
Камень тверд, розовее они.
Что шумят содомитские ложи,
Не садовники ль ныне вольны,
Мы чурались шагреневой кожи
И скаймили изнанку весны.
Двух ворон указуем скитальцу,
Моль ореховый ядит пирог,
Пан востребует к перстному пальцу
Желть, не грезил какою Ван Гог.
Шумы в бежевом днесь перманенте,
От зерцал разлиются обло,
И принцессы о мертвом Винсенте
Тушью плачут манерно и зло.
XVII
Мы рейнвейны еще не допили,
Огнь лафитный не ввили в остье,
Свечки морные тщетно лепили
Нам фламандские швеи, Готье.
Ночь хрустальная бронзовой дщери
Не сирень ли златую дарит,
Муз шелками ловил Алигъери,
А и сам не по моде горит.
Ныне пламень становится млечным
Битым льдом, от помадных картен
Тлится шелк над зерцалом подсвечным,
Гобелены бегут веретен.
Сколь речет предающий, алеем,
Руфь иль Цинтия, с кровью замок
Будут помнить, цветущий Вифлеем
Поразит негострастный амок.
Выжгут Парки тиснение это,
Гипсом рты ядовитым забьют,
Содрогнется всещедрое лето,
Розы желтые всех овиют.
XVIII
Разлетятся цветочные осы,
Мгла черемухой вылепит грязь,
И в свое муаровые косы
Нощь вплетет нашу кровь, яко вязь.
Это цветие вешней сирени
Арамейские патины бьют,
Кипарисные тают шагрени,
В сих горящие тени снуют.
Подойдем ли еще к виноградам,
Ароматы всерайских капрей
И маньчжурий вдохнем ли, а садам
Не тлести, вспоминай их скорей.
С голубями садов неотцветных
Падший ангел и сходен, веди
Нас, Винсент, к алым хлебам изветных
Луговин желтоплодной тверди.
Мы ль прешли опустевшие залы
И остались в серебряной тьме,
Всё звучат и звучат мадригалы
На пирах о царевне Чуме.
XIX
Спрячут Золушек темные гробы,
Совиньоны в пирах допиют,
И явят сонмы чудищ утробы,
Где голодные мыши снуют.
Вечно кровью гнилою считались
Обрученные ведьмы в желти,
Наши требники всуе листались,
Как и тлеть, не умея цвести.
Берегись мертвых лядвий, Антоний,
Королева темна ли, светла,
Чернь скрывает фиол благовоний,
Волчьи губы усмешка свела.
Если роз иродицы страшатся,
Выжжем ими неречные рты,
Аще каддиши присно вершатся,
Пусть их мелы взрывают кроты.
Злой Щелкунчик превкусит медовый
Сладкий хлеб королевской весны,
И забьет всеблюститель садовый
Палой гнилью юдиц ложесны.
XX
Вот опять собрались фарисеи
Золотые тюльпаны красить,
Пурпур, Сад обезглавленный, сеи,
Разве пурпуром черм и гасить.
Правота лишь бывает посмертной,
Ждет актеров перманент свечной,
Об утварной свече экстравертной
Как обречь их юдоли иной.
Пух летит, се цветочники небы
Остраняют, сильфиды уснут,
И взыскуют пиитов на требы,
Сколь глагольные рифмы клянут.
Кто еще благозванцев полюбит,
Охмелели в архивах юнцы,
Всякий гений безсмертием убит,
Сокрепленны костями торцы.
Изваяний и мертвой скульптуры
Хватит вечности жадной вполне,
Чернокнижной ея верхотуры
Полыхают аллеи в огне.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Суббота, 01.03.2025, 07:46 | Сообщение # 516 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Культовая фигура всемирного Интернета, писатель номер один в России
Яков Есепкин
Застолья последнего лета
Десятый фрагмент
Стимфалийские птицы клюют
Червный мак о столовой емине,
В купах ярких тенета виют,
Феи Ада легки на помине.
Иль сочествовать нас им велят
Днесь еще меловые царицы,
Хлебы пышные ядом белят,
Отемняют златые корицы.
Будем пить, Габриэль, аще мгла,
Яко несть и теней одеонных,
Круг пустого зерцая стола
Мертвых нимф во хламидах червонных.
Девятнадцатый фрагмент
Снова грации нощно ведут
Нить златую по тусклым фарфорам,
И кофоны воителей ждут,
И слетаются ангели к хорам.
То ли пиршество ломких теней
Зрит Ювента: июль, именины,
Стынут яства, уголя темней
Ночь, шкатулками бредят менины.
Иль очнемся -- лекифы полны
Ядом, гурии, нить исплетая
И белясь, виждят райские сны
И течет в них арма золотая.
Двадцать восьмой фрагмент
Иль пируем у Низы, канфар
Млечней тени Грааля, юнетки
Яства носят ли, див будуар
Тьмой влечет, крали ищут монетки.
Заносите к столам и вино,
И асийских десертов леканы,
Пусть блудницы едят, мы одно
Яд пием, травят юношей Ханы.
И гиады опять набегут --
Мазать хлебы серебром, в тенета
Кущ ночных барву лить, яко жгут
Их даянья последнего лета.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Среда, 05.03.2025, 07:23 | Сообщение # 517 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Пурпурный хлеб для гуманитариев: каноничнее Пушкина, сокровеннее Бродского
Яков Есепкин
Пергамские элегии
XXI
Увершают свои променады
Хороводники смерти немой,
Христиании спят колоннады,
Страшны пиры с царицей Чумой.
Здесь бродил сочинитель голодный,
Пил нектары оцветников зла,
Франсуаза букет старомодный
Из воздушных гортензий несла.
Голубицы благие, летите,
Плакать с розами юнам другим,
Всех пречтут о хрустальном графите
Со путраментом свеч дорогим.
Что ж летят валькирическим роем
Херувимов свечных череды,
Неба кровию мы не закроем,
Упоим хоть исцветность среды.
Здравствуй, темная скорбь, до витийской
Грассировки найдут ангелков,
За каких в колоннаде тристийской
Принимали бегущих волков.
XXII
Гимназической желти победный
Огнь в яичной горит скорлупе,
Май иль вьюга, тезаурус бедный
Отдал слог инфернальной толпе.
Царскосельские лебеди мрамор
Этой хмурой весны доклюют,
Чрез осповники смотрят из камор
Нехорошие музы и пьют.
Осип снится ли мертвой Надежде,
Точит камень гранитный вода,
Косность вспомнит грезетка, но прежде
Будет плакать без тени стыда.
Мы сочтемся на береге Леты,
В Петербурге легко умирать,
Петь шафрану и нощи дуеты,
Клясть бензин и хористов карать.
Шарфы бренные Дьявол прилепит
К шеям глупых пиитов, засим
Те уйдут и Фонтанку ослепит
Звезд пожар, чей альков негасим.
ХXIII
Расточит Леда, Низа ль младая
Звуки флейты волшебной в саду,
И поникнут цветы, увядая,
Август вишен осребрит слюду.
Ах, зазвали успенных иначить
Монастырские яства, тайком
Падших ангелов мелами значить
И гуаши летучим силком.
Исполать парфюмерному Грассу,
Узы вешние ярче тесьмы,
Исплетутся еще по анфасу
Райанон виниетки зимы.
Желтых роз юродицам блеющим
Навили королевы мышей,
Буде тех волшебству не соущим,
Чают пусть нас опариной шей.
Цвета ночи сейчас бутоньерки,
В саде властвует огнь о листах,
И ведут на дорогах проверки
Лишь царевны с мышами во ртах.
XXIV
Златом красным тисните одежды,
Темнозвездные вейте шелки,
Юнам золотом налили вежды,
Несть юродицам их колпаки.
Над отроками плачет Ипатий,
Монастырские тлятся балы,
Вспомнят нас по кровавости платий
Меццониты, когда веселы.
Иль впустую сирени горели,
Ангелочки витали в сени,
Все цветение майское пели,
Елеонов благих зелени.
Разливается ныне охлада
Мглы цветочной, ее не обить,
Держат арки огонь винограда,
Ненавидеть кого и любить.
Наши тени о Коре сведутся,
Осьмисвечницы суе кадят,
Восстенают еще и зайдутся
Плачем те, что пиют и ядят.
XXV
Грасс не помнят цветочные дивы,
Цвет граната идет жемчугам,
Бледный конь у червленой Годивы,
Блед и мчит по воздушным кругам.
Воспоим хоть весною фиалки,
Паче мая сиреневый яд,
Что мышей испугались гадалки –
Гложут крысы беспечных наяд.
Есть у августа вина, макают
В них мизинцы рабыни страстей,
Где вечерии тени алкают
Фарисеев и мертвых детей.
Всё летели за нами эльфиры,
Свечи терпкие златом вили,
Сердцевины их точат Зефиры,
С тленом розным сие отцвели.
В горьком сахаре вишни златые,
Мелом смерти угашен престол,
И огранки летят превитые
На истерзанный гробами стол.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Четверг, 13.03.2025, 06:51 | Сообщение # 518 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Библиографический феномен. Многочисленные дополнительные тиражи книги Есепкина «Lacrimosa» полностью раскуплены в России, странах Европы, США, Канаде. Теперь культовый неоготический требник доступен лишь в библиотеках
Яков Есепкин
Пергамские элегии
XXVI
Меловые букетники бросим,
Чаровских путраментов сурьмой
Аполлона подвалы оросим,
Не ждали – так явимся гурмой.
Во аркадиях гаснут бутоны,
Это ангели отроков чтут,
Всё горят и горят фаэтоны,
Всё гиады терницу плетут.
Босх не грезил сиею палитрой,
Белой глиною очи полны,
Что каменам с лазуревой цитрой
Зреть немую филаду весны.
И не шутят блюстители чисел,
Крепче вишен сладких перманент,
Кто от шелеста мглы не зависел,
Пей, Клио, свой коньячный абсент.
Кущи жечь ли, мирская туманность
Не проходит, чернила крепки
На крови, где светил бездыханность
Всенещадно таят ангелки.
XXVII
Минем адов зловещие тлены,
Виноградные узрим ключи,
Любят ангелы кущи вербены,
Благи нам померанцы свечи.
Кто в фаворе у сильфов сребряных,
Отдал кто фаворитам Луны
Камень перстней и брошек багряных
Недыханность – мы кровью темны.
Без алмазов последнее лето
И божница его тяжела,
Арамейское вретище это
Истончила слепящая мгла.
Антиох ли взалкал к Лорелее,
Пред Годивой стал отрок пылать,
А наскальной волны тяжелее
Нет равно, цвети зла исполать.
Вот сугатные бросим доспехи,
Расточимся по горним крыльцам,
Будут дикой охоты потехи
Сниться вечно горящим кровцам.
XXVIII
А и Паркам веселым докучно
Расставаться с юнидной весной,
Выйди, Лазарь, над вишнями тучно
Взнесен клюв золотой, вороной.
Облачимся в шелковые платья,
Бросим ветошь и нимбы как есть,
Чу, цветочные держат объятья
И вишневых листовий не снесть.
На весенние ль яды меняли
Данаиды свои черпаки,
Всецветенье садовое вняли,
Белым чайкам сдали чердаки.
Царичу васильковый букетик,
Нежной деве – гранатовый сок,
Бит червицей ко цветику цветик,
Пусть уж пробует смерть голосок.
Ах, не тонок он вовсе, не звучен,
Свеч образница тоньше, гляди, --
Кто и цвел, безнадежно сомучен
Литаниями звездной тверди.
XXIX
От кровавых ли платий шелковых,
От скуделия битого нам
И нельзя уцелеть, до альковых
Превлачиться тенет по струнам.
Что ль убожны вечерьи мирские,
Дионисии роскошь свою
Изливают в куфры слободские,
Жгут свечами тристий кутию.
Пироцарственных емин стольницы
Где теперь и каждящийся хлеб
Наш порфирный, пустеют столицы
Без анапестов этих и неб.
Ах, у Смерти осиное жало,
Ах, смертливые осы темней
Мертвых антики пчел, о зеркало
Бьются хоры их тусклых теней.
Свет угасят во царских трапезных,
По киотам сусальную злать
Источат и с порфирообрезных
Глянцев мы воскричим – исполать.
XXX
Не сочтут красных амфор, Гораций,
Изваяния наши темны,
Мил принцессам пожар декораций
В малахитовом блеске Луны.
Ждет Венеция новые требы,
Бледен памятник сих восковой,
Битый гипс у заботливой Гебы
Полн вином и шумящей листвой.
Колченогие ловят фигуры
Утомленные тени харит,
Пурпур Угличу мертвые куры
Отдарили, а здесь он горит.
Кто упал в амальгаму плетений,
Меловую киотность внимал,
Рифмой множил печаль обретений,
Ныне сам фосфоричен и ал.
Тронный пламень сокрасит шкатулки
С тьмою перстней алмазных, в один
Мрамр Алкей не войдет и прогулки
Вспомнит лишь до земных середин.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Понедельник, 17.03.2025, 06:41 | Сообщение # 519 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* В интеллектуальном андеграунде России и всемирных сетевых ресурсах анонсируется книга Есепкина «Изваяние лета, или Золотой рубин»
Яков Есепкин
Застолья с ангелами и нимфами
Третий фрагмент
Вишни с хмелем златым у менад
Львиноглавые нифы вкушают,
Где и Морта, где сумрачный Ад,
Юродных феи тьмы ль оглашают.
Из далеких никейских садов
К пированиям этим явимся
И увиждим червицу плодов,
И веселью блядей содивимся.
Переспелые вишни досель
Юдиц утренней мучат икотой,
И точится отравленный хмель
Над лекифов червовой золотой.
Десятый фрагмент
Меловые царицы виют
Снов тенета круг див опоенных,
Пировые начиния бьют,
Яд сочествуют амфор злопенных.
Что неволя, что воля — равно,
Днесь одесно ли ангелы косят,
Из подвальников Ада вино
С барвой лилий обручницы носят.
Золота наша смерть, золота,
Хладны тени исчадных уголий,
И Ювентас меловит цвета
Битых келихов денных всестолий.
Тридцать первый фрагмент
Тлит фарфорники млечный узор,
Гости каменных дев пировают,
Сны Эолии властию Ор
Юнам феи цветов навевают.
Август благостный персть золотит,
Нам хлебовья одесные мнятся,
Аваддон к белым дивам летит,
Юдиц вершники тьмы сторонятся.
Иль в альковы проникнут оне--
Чаять гоев седьмого колена,
Мы хотя бы во тягостном сне
Углем лилий ожжем их рамена.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Пятница, 21.03.2025, 07:47 | Сообщение # 520 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Легенда позднесоветского андеграунда, писатель номер один в современной России
Яков Есепкин
Застолья с ангелами у Морты
Четвертый фрагмент
У Цереры младой виноград
Наливается хмелем парфянским,
Славя грозди, тлеет вертоград,
Мглы арому шлет нимфам фиванским.
Что тиадам и речь, юных дев
Будем ждать к пированьям садовым,
Купы огненнотечных дерев
Хладом, хладом влекут их медовым.
Иль Господе златое вино
Повелит несть ко столам Цецилий
И тогда нас увидит одно --
Во нещадном атраменте лилий.
Тринадцатый фрагмент
Вновь одесно камены пеют
Хладный блеск меловых статуэток,
Их фарфорников Цинтии льют
Неб атрамент на чела юнеток.
И ломятся у Морты столы,
Яств не держат златые патеры,
И юдицы иродно белы,
Дышат негой хмельные гетеры.
Воск течет ли со млечных картен
И шкатулок не счесть юбилейных,
И влачат бледных гурий меж стен
О тлеющихся пудрах келейных.
Двадцать первый фрагмент
Иль нагорий луга укосить
Гневной Морте, днесь ангелы неба
Тьму пиют, а и будем вносить
Ко столам дьямент червного хлеба.
Это что за пировья — гонцы
Неб одесных вопросят у Бога,
Денно шумом полнятся дворцы,
К ним влечет хлад угольный мурога.
И Господе из тусклых цветниц
Им ответит: се ангелей тени,
Се кровители неб и стольниц,
Мглу пеявшие в белой сирени.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Понедельник, 24.03.2025, 07:12 | Сообщение # 521 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Есепкин в одиночку заместил «малых гениев» (Катаев) Серебряного века, включая Мандельштама, Пастернака, Ахматову и Цветаеву
Яков Есепкин
Застолья с аонидами и феями
Третий фрагмент
От урочеств письма аонид
Нежногласые девы рыдают,
Замков маковки темный Аид
Кроет мглой, их оне ль соглядают.
Цвет граната на хлебах истлел,
Ан пеют золотые фурины,
Кто с даяньями нищих жалел,
Слушай, слушай и фей окарины.
В снах полночных Господе узрит,
Как тоскуют рапсоды о лете
И холодный лиется нефрит
Над столами во траурном цвете.
Девятый фрагмент
Темной пудрою купы дерев
Августовская ночь украшает,
Фей цветочных и каменных дев
Морта к вечным пирам оглашает.
Иль мы таинства ночи полны,
Сада негой и звездностью дышим,
Фавориток холодной Луны
Виждим тени, окарины слышим.
И начнут их ваянья тлееть,
И у Ирода черствые хлебы
Превратятся в колонную цветь,
Совиющую черные небы.
Семнадцатый фрагмент
Пировые ль, столовия тьмы
Феи Ада беленой меловят,
Иль вскричим: это, Господе, мы,
Тще ли ангелы нам прекословят.
Соявимся как есть о белых
И угольно-червонных лилеях
Меж иродиц веселых и злых,
Яд цветочный сбивавших в келеях.
Ах, Господе, порфирный Твой хлеб
Дышит мглою на столах у Цилий,
Хоть запомни обручников неб --
Во рядне и с букетами лилий.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Суббота, 29.03.2025, 07:56 | Сообщение # 522 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Майринк, Джойс, Белькампо, Сартр, Кундера. Гамбургский счет едва ли не бесконечен. Есепкин — в этом порфировом вневременном списке равновеликих
Яков Есепкин
Застолья с богинями и гетерами
Седьмой фрагмент
Благодатной аромою тьмы
Сад чудесный юдоль овевает,
Это мы, это, Господе, мы,
Узри нас, яко вечность бывает.
Иль еще именинных столов
И не вспомнят мраморные девы,
Ржав ли меч от повинных голов,
Круг ваянья тлеют иль деревы.
И Господе со тусклых цветниц
Всех увидит чрез пламень меловый,
И в истечную барву стольниц
Прелиет хлад угольно-червовый.
Одиннадцатый фрагмент
Гела ядом ли фей опоит,
А и туне давиться блевотой,
Вечный столпник иль горний пиит,
Наполняй кубки с темной золотой.
Будем ангелей хлебы вкушать,
Лучезарные славить кармины,
Станут к пиршествам нас оглашать
Всенебесных земель Таормины.
Собиется юдольная злать,
Нимфы лилий бегут чар Фаенны,
И одно воскричим — исполать
Снам богинь, в коих мы нетлеенны.
Двадцатый фрагмент
Иль небесность богини ценят
Юных дев на откупных монетах,
О серебре истечном звенят,
Лето славя, фурины в тенетах.
Боги, боги, чаруйте одно
Пировые ли, нимф изваянья,
Где лиется по уснам вино,
Уснам пленников их обаянья.
Туне жалобить царских шутов,
Яко мела белее гетеры
И со мраморных ангелей ртов
Цветь и мирра текут на патеры.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Среда, 02.04.2025, 06:49 | Сообщение # 523 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Сборник статей международных авторов о «Космополисе архаики» Есепкина, давно ставший библиографической редкостью, отцифрован в Российской государственной библиотеке
Яков Есепкин
Застолья с богинями и цветочными феями
Второй фрагмент
Из цветочных фарфорников яд
Бледным дивам Эреб наливает,
Мы ль опять у коварных гияд,
Тьму пием, яко вечность бывает.
Сад июльский, огранку тенет
Вижди, вижди хотя бы мгновенье,
Именитств горше этих ли нет,
А и сладко Чумы дуновенье.
Иды вновь от стола и к столу
Носят барву темнеющих циний
И в десерты фамильные мглу
Щедро льют со ледовых начиний.
Седьмой фрагмент
Уз июльских чудесный хрусталь
Обиет хладной цветию млечность,
Вкус граната и помнят уста ль --
Се вина и пировий истечность.
Бледных пассий живит ли кармин
Чаш столовых, в небесном гетеры,
Ах, несите, менады, емин
К хлебам тьмы золотые патеры.
Млечный цвет осыпаться готов,
Соваянья пируют у Гебы,
И течет изо пламенных ртов
Фей гранатовых блеклость на хлебы.
Десятый фрагмент
Тлит патеры златая арма,
Дичь волшебна и в мускусе фляки,
Тьмы ли чают богини письма,
Откупоривай, нощь, арманьяки.
Нас к хлебницам гиады зовут,
Мглой тушуя серебро даяний --
Хлеб, емины ль, корветы плывут
Мимо гостий умолчных ваяний.
Иль очнемся: Цилии следят
Фей небесных из чермного тюля
И десертные вишни ядят
С гнилотечною барвой июля.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Воскресенье, 06.04.2025, 08:25 | Сообщение # 524 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Только в интеллектуальном андеграунде (Интернете) поверх барьеров табуированной маргинально-астенической книгоиздательской системы
Яков Есепкин
Застолья с дивами и юродицами
Одиннадцатый фрагмент
Шелк одесный менад овиет,
Их заманят к столовьям креманки
И глинтвейн, о цветницах виньет
Ночь у Коры пеют нимфоманки.
Ан ломятся от емин столы,
Барву с ядом рифмуют алкеи,
Герцогини сугатные злы,
Кремом хлебы и мажут лакеи.
Цвет гранатовый льют зеркала,
Всяк пирующий днесь упоенный
Тьмою червной и полночь бела,
И в десертниках воск нетлеенный.
Семнадцатый фрагмент
Август вновь белокаменных дев
В золотую парчу одевает,
Меж садовых цветниц и дерев
Им волшебные сны навевает.
Несомерных цветочных тенет
Днесь еще прелиется охлада,
Розовей тех угольников нет,
Чуден мрамор сего вертограда.
Отчего же, Господе, снуют
Юродицы о шелках нимфеток
И холодную мирру лиют
На рамена златых статуэток.
Двадцать пятый фрагмент
Яд и мрамор никейских стольниц
Во очесах ли тусклых эриний,
Денно жар августовских цветниц
Фей манит к хладной барве начиний.
Урожайною веет армой,
Дивны яства, червовы мускаты,
Се ль пиры у царицы самой,
У всещедрой богини Гекаты.
Хлебы имут патеры фийяд,
Сребровласые девы неречны,
И в лекифиях битых лишь яд,
И амфорники ветхие течны.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Четверг, 10.04.2025, 06:54 | Сообщение # 525 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Апокрифический позднесоветский основатель Вольной школы мистерии и эсхатологии
Яков Есепкин
Застолья с каменными девами и богинями
Тринадцатый фрагмент
В пировых меловницы ведут
Ядно-тусклую нить по еминам,
И столовия Морты блюдут,
И вседарствуют угль кераминам.
Иль сюда звали нас ангела,
Гои темные, ночи княгини
Дышат хмелем щедрого стола,
Цветью неба манят их богини.
Сим Церера ль жалеет хлебов,
Яства пестит аурность златая,
И текут с беломраморных лбов
Мел и барва, уголем свитая.
Шестнадцатый фрагмент
Бархат августа купы дерев
Холодит, сень теней их всеярка,
Соваяния каменных дев
Убегают из млечного парка.
Нас еще ли юноны следят,
Оглашая к пирам, жгут цветницы
Неб уголем, ан мимо летят
Златовласых богинь колесницы.
Се и мы о тенетах лилей
Зрим усадебных арок виньеты,
Где в порфировом хладе аллей
Тают мраморных див силуэты.
Двадцатый фрагмент
Пей, Моцарт, из келихов ночных,
Белы хлебы, одесны корицы,
Ядов антики ль несть ледяных,
Чают нас меловые царицы.
Кто и яду еще не таит,
Всякий ангел у Борджиа в доле,
Что шумит за пиитой пиит,
Суе речь о высоком глаголе.
Ан очнемся — камены милы,
С гоем ночи пиют безголовым
И угольность цедят на столы,
Оведенные мелом червовым.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Понедельник, 14.04.2025, 07:02 | Сообщение # 526 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Новинки книжной ярмарки non/fictioNВесна (10-13 апреля, Москва) -- блеклое подобие выдающейся неоклассики Есепкина, созданной гением два десятилетия назад
Яков Есепкин
Застолья с млечными тенями
Одиннадцатый фрагмент
Фей атласных Кармента манит
Прорицаньями славского лета,
Кто и был на миру именит,
Лей вишневую млечность в тенета.
Иль богини от нас без ума,
Оды внемлют, где челядь пирует,
Нам Кибела мирволит сама,
Век атрамент угольный дарует.
Хлеб черствеет, менады темны,
Шумны гои седьмого колена,
И течет во фамильные сны
Пирований июльских белена.
Пятнадцатый фрагмент
Златом с чернию внове поят
Дионисии млечных старлеток,
Иль хмельные пажи утаят
Яд о кремовой мгле тарталеток.
Ах, на гермах ли каменных дев
Соваянья, пируйте, юноны,
Восхищают Адилий и Ев
Днесь земли и небес Парфеноны.
Се и мы ль в будуарах у Хан,
Желть цедящих над мертвыми львами,
Из одесной тверди Ханаан
Машем чермными им рукавами.
Двадцать пятый фрагмент
Вертоград полуночный тлеет,
Италийские сонны оливы,
Иль бежать чар угольных виньет,
Дочки Тийи зане суетливы.
Именитства — несите ж вино,
Пусть чаруют столовия кроны,
Любят нас феи ночи одно
И в угольниках тусклых Вероны.
Будем с ними деревы мелить,
Кайстры выжжем серебром даяний,
Чтоб гниющие мраморы тлить
Очарованных див изваяний.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Понедельник, 21.04.2025, 07:13 | Сообщение # 527 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Кумир и учитель близких к андеграунду советских куртуазных маньеристов
Яков Есепкин
Застолья с Мортой в августе
Девятый фрагмент
Морта, Морта, иль яства горчат
На столовьях твоих неборовных,
Тени ангелей суе ль влачат
О плеядах и нимфах бескровных.
Эти ангелы нас и вели,
С нами хладную пили белену,
В грудь, шутя, водвигали угли,
Тще грозили седьмому колену.
Ах, богиня, мы горько пьяны,
Чаем нимф и плавильщиков лета,
И лиется нам в денные сны
Барва лилий и ядность оцвета.
Десятый фрагмент
Сень всеветхая ль нас берегла,
Падших ангелей виждь — пировают,
Днесь юродных блядей круг стола
Не очесть, их ли тьмы убывают.
Это, Господе, вусмерть и пьют
Иродицы, се дочери наши
О траурном шелковье снуют,
Мглы путрамент и лилии зряши.
Это мирра, се холст апронах,
Желть фарфорников, ядом прелитых,
Это мы в темных ангельских снах
Млечность цедим из келихов битых.
Двадцать восьмой фрагмент
Много шума ли днесь в пировых,
Изваянья — о тьме невесомой,
Дышат хлебы цариц меловых
Благодатною чудной аромой.
Дев к столовиям феи ведут,
Пудрой маковой их обольщают,
Нас однех иродицы блюдут,
Сонно тусклые зенки вращают.
Иль очнемся: фарфоры пусты,
Морта феями ль дев нарекает,
И чрез гостий меловые рты
Бледно-огненный воск истекает.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Пятница, 25.04.2025, 07:01 | Сообщение # 528 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Сакральное имя на ветхом знамени отечественной фронды
Яков Есепкин
Застолья с мраморными девами
Пятый фрагмент
Вновь серебро — на тусклости вод,
Внове лилии Стикса червонны,
Се Офелия с юною Мод,
Нас лишь чают алмазные донны.
Ах, не пойте, кимвалы, чудна
Эта ночь, толока пировает,
Со брегов эолийских волна
Леты ль, Стикса волну забывает.
И утешно ж царице Чуме
Потешаться над мертвыми львами,
Се и мы, всяк о нищей суме,
Фрейе машем из тьмы рукавами.
Десятый фрагмент
Золотые решета цветниц
Августовских манят гостий неба
От нагорных всевечных стольниц
И лекан, полных млечного хлеба.
Яства дышат аромой, вольно
Феям августа хмелем целиться,
Из подвалов никейских вино
Жечь серебром, беленой мелиться.
Это мы, это, Господе, мы
Яд пием в заточении вдовьем,
Нас увижди о мраморе тьмы --
Льющих барву над черствым хлебовьем.
Четырнадцатый фрагмент
Август, Господе, вновь аксамит
В херувимские льет алавастры,
Зной полуденный граций томит,
Дышат негою сонные астры.
Бархат купы эдемских дерев
Оточил, внове нимфы манерны,
Соваяния призрачных дев
Яко тени теней эфемерны.
Се не дочери ль наши белы,
Сводят пудрой с ланит червотечность,
Где вседенно еще на столы
Прелиется вишневая млечность.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Вторник, 29.04.2025, 07:26 | Сообщение # 529 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Ничто не входит в сердце человека с такой ледяной силой, как точка, поставленная вовремя. Минимализм Есепкина вызывает у читателя эстетический шок
Яков Есепкин
Застолья с мраморными нимфами в августе
Тринадцатый фрагмент
Тронный август, сияй и гори,
Твой шатер будет ангелам сниться,
И во вретищах славны цари,
Что по смерти золотой цениться.
Набегут ли юдицы — пеять
И юродствовать в хладности камор,
Над столовьем пустым вопиять:
Затечет яд со хлебов на мрамор.
Нимфы сада одно золоты,
Пировые ль не встанут из тлена,
Яко вновь чрез всетемные рты
Дочек Тийи лиется белена.
Четырнадцатый фрагмент
У Саррот -- золотые плоды,
Фрэнсис помнит власа Береники,
Августовские благи сады,
Здесь нас мнят Женевьевы и Ники.
Сдвинем кубки теснее, Француз,
Выпьем яду за шум постмодерна,
Царскосельских пленительных муз
Ныне ветхая сень эфемерна.
Август нам ли виденья и шлет,
Их тая в хладе мраморных веток,
Сколь немолчен валькирий полет
Над сиреневой тьмой статуэток.
Девятнадцатый фрагмент
Морта властная холод патер
Накаляет огонем жаровен,
Ломки абрисы бледных гетер,
Дивный пир сновиденьям и ровен.
Маком тусклым увиты столы
Вековые, чадятся лампадки,
Ан Цилии откупно белы,
На серебро лишь темное падки.
Иль очнемся — в цветницах виньет
Снов картены и мы не глаголем,
И аурность о хлебах тлеет,
Сотемненных всемлечным уголем.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Суббота, 03.05.2025, 07:12 | Сообщение # 530 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* «Мраморные сады» Есепкина переизданы в Канаде
Яков Есепкин
Застолья с мраморными феями у Кибелы
Девятый фрагмент
Мускус вьется над хлебами, сад
Бледных гостий небесных встречает,
Где твое и лилейники, Ад,
Нас пировие звездное чает.
Вновь обносят еминой столы,
Негой дышат еще ль Таормины,
Где цветочные феи белы
И чудесны их платьев кармины.
Оглянемся — в лекифах цикут
Белый пламень, умолчны Эолы,
И сквозь усны фиванок текут
Воск и мирра на хладные столы.
Одиннадцатый фрагмент
Дев ли мраморных сад холодит
Ветхой сенью, гранатовой тьмою,
Палантины белых Афродит
Оточенны Кибелой самою.
Иль утешно лилеями тлить
Изваянья, к еминам одесным
Юн влекут, феи тщатся мелить
Барву платиев хмелем чудесным.
Днесь и некому вина алкать,
Мглой поят лишь Вероник и Далий,
Чтоб в астрийских пустынях искать
Гоям тени их легких сандалий.
Двадцать восьмой фрагмент
Темный мрамор столовий дарит
Гостьям небесей звездную млечность,
Вновь асийский лиется нефрит,
Цин тенета следят червотечность.
Золотыя менады, вино
Именинное паче арака,
Хлебы в цедре угольной давно,
Феи бледные чают лишь мрака.
Станет Господе нощно белить
Хладный угольник емин истечных,
И позволят каменам целить
Соваяния граций увечных.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Среда, 07.05.2025, 07:40 | Сообщение # 531 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Элитарный русскоязычный писатель-нонконформист входит в круг литераторов, претендующих на нобелевское лауреатство
Яков Есепкин
Застолья с нимфами и гетерами
Пятый фрагмент
В пировые -- нас ангели ждут,
Хлебы пышные феи меловят,
Девы-лилии яства блюдут,
Моль златую иродицы ловят.
Суе петь гермы вечности, нег
Чаять спящих царевен, заколки
Им дарить, хладен елочный снег,
Мчатся туне каморные волки.
Иль увиждит Господе -- тлеют
Розы Ада о нощной емине
И юдицы иродные вьют
Снов тенета на червной лепнине.
Семнадцатый фрагмент
Иль асийский фарфор отемнить,
Девы чают лишь пира истому,
Одесные меловницы нить
Будут весть по начинью златому.
Яства царские, маковый хлеб,
Роскошь славской емины, патеры
С дичью нежной, чаруется Феб
Див шелками, в альковном гетеры.
Се и мы о цветах и угле
Платьев фей восстоим — тени аки,
И горят на золотном столе
Цинтий бледных червовые маки.
Двадцать второй фрагмент
Млечность емин в ритонах и яд,
Пировые одесно мерцают,
Хлеб черствеет на столах фийяд,
Веи граций ли тени зерцают.
Юны темные мирру несут --
И куда, изваянья ночные
Мглой точатся, их Аи ль пасут,
Денно свечи каждя ледяные.
Тускл и мрамор эдемских садов,
Бляди фурий пугают икотой,
Где червицу всенощных плодов
Мы соводим холодной золотой.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Воскресенье, 11.05.2025, 07:08 | Сообщение # 532 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Один из творческих парадоксов гениального художника в том, что монументальный семисотстраничный торжественно-скорбный «Космополис архаики» эфемерен и минималистичен
Яков Есепкин
Застолья с нимфами и тенями юдиц
Седьмой фрагмент
Лето, лето Господнее, тлей
О нагорных садовьях и арках,
Нет успенных царевен белей,
Днесь вольготно им с феями в парках.
Иль опять соберемся вкушать
Золотисто-пурпурные хлебы,
Станут ангели нас оглашать,
Будут маковы яства у Гебы.
Ан очнемся — белых Женевьев,
Иреник ли темнеют картены,
Где во мраморной сени дерев
Мы уголем писали катрены.
Одиннадцатый фрагмент
Воскричим ли — из пятых углов
Лишь порфирная моль налетает,
Это блеск именинных столов,
Тень емин меж амфорников тает.
Се юдицы о темных шелках,
Се и дочери их юродные,
Свечки держат во хладных руках,
Яды антики мнят ледяные.
Ах, Господе, оне ль нас и жгли
Августовскою барвой тлеенной,
Черных лилий тисня уголи
В алавастр на трапезе вседенной.
Девятнадцатый фрагмент
Иль пировий леканы целы,
Нимф альковных темнят вуалетки,
Хлебоимны у Коры столы,
Дичь нежна, пышут мглой тарталетки.
Яду мало иродицам, тьма
Их пьянит, бляди утром икают,
Се и с чернью златая хурма,
Феи Ада им вновь потакают.
Оглянемся — мраморник всепуст,
Кельхи стольные жжет червоядность,
И на яства точатся из уст
Пьяных Цилий белена и хладность.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Воскресенье, 18.05.2025, 07:06 | Сообщение # 533 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Культовый ночной певец героики поражений
Яков Есепкин
Застолья с нимфетками и меловыми царицами
Восьмой фрагмент
Траур носят Цилии по нам
И юродно ж оне веселятся,
Пьют зане, доверяются ль снам,
Денно мертвой водою целятся.
То ли в чашах лавастровых яд,
Наши дочери алчно столовье
Вновь оводят зеницами, хлад
Пирование жалует вдовье.
Иль очнемся: фиады белы,
Меж камен хор нимфеток всепьяных
И течет на пустые столы
Цветь со вишен истемно-багряных.
Десятый фрагмент
Нимф ли мрамор асийских стольниц
Манит хмелем, веселых гризеток,
Се ледовые перси блудниц,
Се и ядная тусклость розеток.
Иль полночных тенет благодать
Нас вином и хлебами одарит,
Феям эти ль пиры соглядать,
Аще Морта на них государит.
Будут емины маков алей,
Тьмы и воска истечней даянья,
Где о хлебах и в сени аллей
Млечных граций тлеют изваянья.
Семнадцатый фрагмент
Яко август исходен и хлад
Выбил цветию заводи Леты,
Благо минем ли сумрачный Ад,
Пусть в шкафах тлеют гарпий скелеты.
Фей Илифии, чар вековых
Убежим, к нощным пирам явимся,
Тусклы веи цариц меловых,
Со юнетками ими ль дивимся.
Что ж уста златовласых Годив
Немы, внемлют фиады минорность
И на лядвиях мраморных див
Мгла тиснит черных лилий узорность.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Суббота, 24.05.2025, 06:58 | Сообщение # 534 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Созидатель алмазного венца русской литературы
Яков Есепкин
Застолья с ночными княгинями и менадами
Четвертый фрагмент
Наднебесные кущи ль поют
Вечным столпникам, ангели Гелы
В очеса нам диаментность льют,
А ночные княгини всебелы.
Столований ли мраморных шум
Божевольные дивы не сносят,
Феям роз и властителям дум
О лекифах цикуту подносят.
Иль умолкнет еще Вифлеем
И явятся хотя бы святые,
Где мы нощно из усн прелием
Темный яд на столы золотые.
Восьмой фрагмент
Веселитесь, менады, емин
Жаркий блеск вновь столы украшает,
Неботечный лиется кармин,
Юдиц Тийя к пирам оглашает.
Кубки, кубки содвиньте, арма
Золотая влечет нимфоманок,
Сколь нещадна царица Чума,
Пир ея столь губительно манок.
Шелк меж нищих тлеет апронах,
Пьют Цилии из келихов денных
И белятся в гранатовых снах
Пудрой фей, их вином отравленных.
Четырнадцатый фрагмент
Золотые решетники сад
Нощно вновь одевает флеорам,
Где убийцы и сумрачный Ад,
Парий чествует с башнями хором.
Туне ж нас увлекали сюда
О шелках всеистечных менады,
И портальная тлела Звезда,
И блистали сие колоннады.
Ирод-царе, се башни твои ль,
Отчего пьют вино юродные,
Аще вздеты на траурный шпиль
Херувимов сердца ледяные.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Пятница, 30.05.2025, 08:23 | Сообщение # 535 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Алмазный фонд отечественной литературы — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров косной профанационной советскоцентричной книгоиздательской системы
Яков Есепкин
Застолья с падшими ангелами и старлетками
Шестой фрагмент
Девам белым урочна ли тьма,
Золотые столовья, горите,
Меловые царицы письма
Днесь в смарагдах виньет и нефрите.
Иль болезненный камень щадит
Фей дневных, рисовальщиков цвета,
Уголь ныне Кибела следит
Во тлеющихся амфорах лета.
Оглянемся — Цилии белы,
Гостий сонм круг истечных фарфоров,
И меловость лиют на столы
Падших ангелей тени из хоров.
Десятый фрагмент
Ветхой кровию август чинит
Отходные свои тарталетки,
Граций бледных аромой пьянит,
Круг мелькают во цвете старлетки.
Се, одно мы ваяний белей,
Всяк с подвальным рожком, что ль медовы
Здесь емины, чаруйся, келей,
Се пируют утешные вдовы.
Иль оне и сошлись балевать,
Агнцам глорию петь, за истечным
Яств кармином лекифы скрывать,
Цветом неб осребряясь всемлечным.
Семнадцатый фрагмент
Злать столовий никейских темней
И одеснее цвета иного,
Хоры угольных ломких теней
Чают в небесех пира земного.
Нас, Летия, сюда и влекли
Эвмениды, иль пышные хлебы
Очерствеют, сколь денно угли
Тлят в жаровнях меловницы Гебы.
Пировай, кто о дивах немел,
Яко течна золота столовых
И лиется атраментный мел
С плеч юнеток во шелках червовых.
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Суббота, 31.05.2025, 07:21 | Сообщение # 536 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
Маргинальный книгоиздательский альянс против гениального художника
Почему книги Есепкина можно купить лишь на черном рынке
В двух словах о коллизии. У России есть великий писатель, наш выдающийся современник. Это общеизвестный факт, очевидная данность. Яков ЕСЕПКИН — культовая фигура в интеллектуальном книжном мире, едва ли не апокрифический герой нашего времени. Для читателей, которые, возможно, не в теме с информационной целью прилагаю согласованный презентационный текст на прошлогодних Международных книжных выставках-ярмарках в Белграде и Стамбуле.
«Яков ЕСЕПКИН -- ведущий современный российский писатель. Между тем его имя лишь недавно попало в заголовки литературных новостей. Книги ретроавангардиста, возвысившегося на ментальном подиуме Серебряного века, стали главным открытием русской и русскоязычной литературы нашего времени. Творческая судьба Есепкина трагична. "Ночному певцу" не было и двадцати, когда в Антикварном Самиздате один за другим вышли сборники "Готика в подземке", "Классика" и "Мраморные сады". Юного гения восторженно приветствовала советская провластная писательская элита и богемная фронда, в том числе полумифический Арс. Тарковский. Есепкина считали надеждой отечественной изящной словесности. Но официальным писателем он так и не стал. Несмотря на усилия профильных секретарей СП СССР, ни одно его произведение в Советском Союзе не было издано. Реформатор языка и поэтики ввел в русскую и мировую литературу жанровое определение г о т и ч е с к а я п о э з и я и оказался вне Системы. Последовали годы забвения и молчания, однако Есепкин по-прежнему оставался кумиром андеграунда. Постмодернисты длительное время пытались, хотя и безуспешно, сделать закрытое имя знаменем своего движения. Писатель нон-конформист создал отличное от ранее известных направление в литературе. Более полутора десятков лет он работал над эпико-лирической сагой "Космополис архаики". В 2002-м году ее минималистическая версия все-таки была издана в Санкт-Петербурге. Через год Есепкина приняли в Российский союз писателей. Полный текст "Космополиса архаики" распространялся в андеграундной среде и Интернете, передавался из рук в руки. Грандиозное сочинение обрело негласный статус последней великой русскоязычной книги, ставшей настольной для интеллектуалов новых поколений. О "Космополисе архаики" написаны сотни статей. Первая очевидная параллель -- с "Божественной комедией" Алигъери. Структура произведения Есепкина сложна, многопланова, полифонична, текст разделен на автономные полисы, строго организован и выверен. Масштаб эсхатологических картин, совершенство письма, его метафоричность, символика образов ставят книгу нашего современника в один ряд с выдающимися литературными памятниками разных эпох. Само по себе такое сопоставление можно рассматривать как художественный и эстетический феномен. Однако и эта параллель объективно детерминирована. Аутентичное письмо Есепкина с нарочито архаическими речевыми конструкциями, минорным и камерным звучанием текстового материала, едва ли не мраморной строфической графикой претендует на некую новую эталонность. Подобное реформаторство сейчас -- вызывающее исключение из правил, а точнее -- априорная художническая фантасмагория. Тем не менее данный феномен существует в реальности. Примечательная деталь: Есепкин построил книгу таким образом, что все ее составные части (полисы) как бы находятся в зеркальной геометрической фигуре исполинского размера и естественно видятся под смещенным углом зрения. По сути он совершил революционный, в рамках строгого искусства, прорыв, книга с филигранной четкостью и точностью определила позиции вечных сторон, кто же -- по ту сторону Добра и Зла, кто адаптирован к земной бытийности и в состоянии трансформироваться при необходимости. Архаическая минорная лексика является прелюдией, читатель входит в некую наднебесную обитель, странный сюрреалистический Город, где утопленные ангелы медленно плывут по черным каналам. Уж не аллюзия ли это Петербурга с Мойкой и Фонтанкой, града, нам давшего цвет русской мистики? Отчасти именно лексическая аутентичность завлекает странников, решившихся на путешествие по загробному миру. Есепкин в нем один, без проводника, но подает надежду входящим в порфирную обитель. Эстетическое звучание творчества Якова Есепкина, внешняя мрачность эталонно соответствуют канонам избранного жанра, ассоциируются с изысканной художественностью. Более поздние тексты и книги мастера столь же оригинальны, самобытны, аутентичны. Он входит в элитарный круг литераторов, претендующих на получение Нобелевской премии.»
Что же происходит вокруг этой культовой фигуры? Увы, картина удручающая. Российские издательства во всей своей палитре, дотируемые государством и безбедно существующие в основном за счет паразитирования на классике, буквально как мелкие бесы от ладана шарахаются от Великого Мастера. Понятно, что на его фоне никчёмная макулатура, выпускаемая ими, будет и вовсе смотреться сюрреалистически. Издательства выступают альянсом, от, к примеру, «АСТ» до, к примеру, «ЭКСМО». Издателей маргинальной квазилитературы можно легко понять — где им взять некие образцы приличной современной литературы, их нет. После Серебряного века последовало выжженное литературное столетие, сгорели на корню и возможная литература, и литературоведение с критикой заодно. Отдельные персоналии существовали, их системно загубили. И вот в этой пустыне Тартари возникает фата-моргана, миражный силуэт Гения. Как его могли встретить маргинальные приспособленцы? Только равновеликой ненавистью. Если бы Есепкин написал только «Космополис архаики», его имя навечно вошло бы в пантеон, зал славы русской словесности. Но он воздвиг грандиозное литературное сооружение с алмазным венечием. Наш современник сделал для отечественной литературы больше, чем кто-либо до него, больше, чем возможно представить. Чудом уцелевший читатель относится к нему с пиететом, примерно с тем же пиететом современники относились к Андрею Тарковскому. Тарковскому государство дало хоть что-то, Есепкин не получил ничего. В СССР подобное истребление гения (вытеснение нежелательной правды по Фрейду) было вполне объяснимо — художника убивала система, идеологические клевреты. После падения Советского Союза объяснения уничтожению Мастера нет. Всё на совести наших маргиналов. Следует понимать и учитывать по крайней мере две вещи в себе. Первая. Лучшая литература не написана, величайших художников останавливала метафизическая сила (об Истине писать запрещено). Вторая. Написанная великая литература до нас не дошла, банально исчезла. Для примера. Если бы Пушкин не жил в Петербурге, солнце русской поэзии в принципе бы не взошло. Это трагедия, мы не знаем, в частности, великих литераторов, они погребены под мрамором времени. Так что Есепкин не одинок в своем трагизме. Однако то же время предоставило шанс на сияние великим именам, благодаря техническому прогрессу. Есепкина не замечают бесчисленные издатели макулатуры, вокруг него роятся мошенники, пиратские издания его книг, добытых в Антикварном Самиздате и всемирной паутине наводнили рынки, само собой — облачные, темные. В России их сняли с витрин, все, что легально издавалось, раскуплено до последнего экземпляра. Примерно то же самое в русском Зарубежье, мошенники, как российские братья на классике, паразитируют на творчестве писателя, в респектабельных книжных сетях, магазинах книги Есепкина молниеносно исчезают с прилавков. Могли мы рассчитывать на нечто иное? Вряд ли. Издательства в обеих столицах буквально оккупировали несостоявшиеся плохо образованные безграмотные инженеры человеческих душ, невежественные слависты и панслависты. Как иначе? Главный писательский союз возглавляет функционер, быть может, не последний гражданин, но никак не писатель. Бак, Вяземский, примкнувший к ним еврей с замечательной русской фамилией Соловьев, иудей, сочинивший «Евангелие от Соловьева», имя им легион. При изречении словесном слушателю и читателю впору затыкать уши. « Явства», «райх», «пейсах» и т. д., и т. п. «Мы не боимся любые цвета» -- один из перлов мнимого Шепилова. Ровно так же падежи не выучили в школе наши ведущие литературоведы-слависты, родительный уж точно им недоступен. Об оценочной глубине суждений лучше умолчать. Какая «Волшебная гора», какие «Гроздья гнева», верхом интеллектуализма для новых митрофанушек остаются стишки Агнии Барто, их собственный интеллектуальный уровень чуть ниже уровня канализации, сложное нарочито архаическое торжественное письмо Есепкина в картельных синекурах просто некому прочесть.Кстати, ежевечерние гости Ш. отвечают ведущему по гамбургскому счету (Гутиериш вместо Гуттериша, Сидзинь Пинь вместо Сидзинь Пина, так и далее, так и далее). В сравнительной парадигме Массолит и Берлиоз буквально сверкают и блещут, наши зиждители куда как темнее, из сумрака почти не выходят. Как шутил вождь народов — оба хуже. Фигуру Демиурга русской (российской, русскоязычной) литературы и словесности жалкие издательские пигмеи с ненавистью прикрыли и прикрывают то ли черным, то ли красным шелком.
Эд Тарлецкий
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Среда, 04.06.2025, 07:14 | Сообщение # 537 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Алмазный фонд отечественной литературы — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров астенической сирой макулатурозависимой книгоиздательской системы
Яков Есепкин
Застолья с тенями в августе
Пятый фрагмент
Иль столы хлебоимные мнят
Гостьи неба, цветочные девы,
Меловые фурины звенят,
О куповиях червных деревы.
Боги, боги, виждите и сех
Агнцев каменных, ядность пиющих,
С нитью звездною в млечных власех,
Тьму очес на путраменты льющих.
Этот пир ли и был возалкан,
Мы ль и бредим усадебным садом,
Где цветницы под тенью лекан
Золотым наливаются хладом.
Одиннадцатый фрагмент
Август, август нещадный горит
Желтью огненной в купах садовых,
Иль точится еще лазурит
Вдоль усадебных парков медовых.
Это ль роскошь земных цветников,
Это ль емины хладные пиров,
Ждет монашенок темный альков,
Мгла чарует их светом лепиров.
Ирод-царе, хоть яды сонесть
Повели, аще тьма на цветницах,
Мы явимсч к пировью как есть --
С барвой лилий во тусклых зеницах.
Двадцать первый фрагмент
Вновь у Каи собранье теней,
Их ли потчевать хлебами с ядом,
Госпоже ныне мало огней,
Кто далече, кто истинно рядом.
Меловые царицы темны,
Бляди пьют за рапсодов увечность,
Нам лиется во денные сны
Арамейских лилей червотечность.
И белену креманки таят,
И Господе, не зряше всестолий,
Представляет, как Цины стоят
Меж лекан о тенетах уголий.
* «В двух словах о коллизии. У России есть великий писатель, наш выдающийся современник. Это общеизвестный факт, очевидная данность. Яков ЕСЕПКИН — культовая фигура в интеллектуальном книжном мире, едва ли не апокрифический герой нашего времени. Для читателей, которые, возможно, не в теме с информационной целью прилагаю согласованный презентационный текст на прошлогодних Международных книжных выставках-ярмарках в Белграде и Стамбуле.
«Яков ЕСЕПКИН -- ведущий современный российский писатель. Между тем его имя лишь недавно попало в заголовки литературных новостей. Книги ретроавангардиста, возвысившегося на ментальном подиуме Серебряного века, стали главным открытием русской и русскоязычной литературы нашего времени. Творческая судьба Есепкина трагична. "Ночному певцу" не было и двадцати, когда в Антикварном Самиздате один за другим вышли сборники "Готика в подземке", "Классика" и "Мраморные сады".»
Из статьи Эда Тарлецкого «Маргинальный книгоиздательский альянс против гениального художника»
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Суббота, 07.06.2025, 07:22 | Сообщение # 538 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
По направлению к Сиду
Сожаление Борхеса о сладости мороженого, недоеденного на Земле, вероятно, у российской элиты вызывает разве сытую усмешку. Глянем в зеркало пред её собирательным образом – увидим Гаргантюа и Пантагрюэля в советских маскарадных костюмах от Юдашкина. Сегодня элита решает сверхзадачу, заключается она в простом действии: продемонстрировать неосведомлённость, незнание. Незнание чего? Самого факта появления «Космополиса архаики». Чуда-то мы ожидали, но оказались к нему не готовы. Ныне сладок пир, а горечь отложим на грядущее, для потомков. Тяжесть ли, горечь «Космополиса архаики» подвигли в первую очередь гуманитарный авангард надеть маску безгрешного простака? Не столь и важно. Причин избыточное количество. Книга Есепкина для элит едва не эсхатологична, поскольку ставит огненный крест на советском и постсоветском протоглянце, гламуре ( и это в лучшем случае).
Страсти по архаическому писанию бушуют в Интернете, а в реалии, на поверхности не видно лёгкой ряби. Похоже, в «Прогулках с Есепкиным» Виктория Искренко перспективно угадала сущностную коллизию, фабулу комедии в лицах, как раз и именно за эсхатологичность во всех смыслах «Космополис архаики» спешно замуровали мраморной крошкой, сверху бросили пару чёрных роз. Каждый волен действие понимать по-своему, в целом вывод однозначен, такое величие России не показано. Ибо не готова. Парадоксально, в оценках состояния современного общества сходятся антиподы, те же ультракультурный Проханов и ( не улыбайтесь) А. Троицкий равно правы, по сути интеллектуальной России нечего предъявить миру. Гениальные индивидуумы никуда не делись, они вечные космополиты. Наблюдается сюрреалистическая картина: русская литература действительно обрела мировую вершину, а её как бы не замечают, за семью холмами не видят Джомолунгму в присном славянском снеге. Такое ущербное зрение, видение имеет корневую основу. СССР литературу, в более неадекватной форме, нежели иные искусства, загубил, кому Слово ныне судить, кто судьи? Кстати, ещё парадокс по крайней мере для издателей, мессир и королева (Кремль и Дума ) в восхищении, кто расторопнее и посмекалистей, кажется, должен был молниеносно выгоду уразуметь, причём выгоду феноменальную. Спят сытые сладким сном с фуршетною ватой в ушах. Нет урочной традиции, некому и спохватиться. Бродский и Кушнер, другие питерцы примерно равны талантами, кто помнит о Кушнере, прочих, из Бродского сделана литературная икона, зане был знаменит, а, говоря объективно, несколько раз смог перешагнуть меловую грань, вынести слово к небесному. Но у Бродского своя трагедия, его мёртвой хваткой держала советскость. Все эти неточные рифмы, аритмия (ритмика и арифмичность) изувечили гения. Бродский не главный мученик. Гениальный Вениамин Блаженный под ужасающими рифмами сражённым пал при жизни (этого великого гения кто помнит?). Рифмовник «Космополиса архаики» абсолютен, десятка два-три примеров рифмования звонких и глухих согласных найти можно, для тысячи страниц -- сие мелочь, с ритмикой примерно то же. Советская элита, новые поколения взяли за эталон Серебряный век, что лучше чапаевской пустоты, но в суете затоптали канон. Итогом стали современная литературная эрзационность, квазиискусство. Нельзя мнить себя поэтом, забыв минувшее, банально не зная рифмы. Потом уж возникли «Чапаев и пустота», непрофессиональные безалаберные шестидесятники, вовсе потешные беллетристы. Сейчас знамя есть, нести его некому.
Между тем сложно вообразить, как гениально одарённого творца в состоянии обмануть сиюминутная рудиментарность, пыль, изящное напыление (Бродский говорил о четвёрке великих из двадцатого века, а те себя удушили двойными петлями, в первую очередь – Цветаева и Пастернак, во вторую – Мандельштам и Ахматова). О советских голых грандах лучше молчать. Вообще многие по историческим меркам совершили очевидные просчёты, ошибались, тем самым губя даже относительную эталонность. Пушкину, Чаадаеву, далее Анненскому, Гумилёву, позднее Андрею Тарковскому, Бродскому не следовало во здравие жадной бумаги писать лишнее, выжимать его из души. Быть может, ошибся и сам Делакруа, ошиблись жестоко сотни, тысячи мемуаристов, дневниковых мотыльков. Ибо сгорели в лукавом огне. Есепкин, по крайней мере нигде нет ничего, кроме сакрального текста, забил-таки себе рот хоть глиной. И история не всегда исправляет лицедейство коварных глупцов. Рядом с Шагалом, Сутиным были великие (где они), вокруг и около Дягилева сотни вились, нет их имён во льду сердец. Нам всегда малого достаёт, это губительно для этносов, спасительно для слабых индивидуумов, каждый лишь мотылёк, постигать мир искусства некогда, не хватает времени жизни. Оттого рельефнее, поразительнее образцы эталонности, когда успел творец возникнуть, зафиксироваться – неясно. Мандельштам спрашивал Одоевцеву об аонидах, та не отвечала (не знала), вот и капля, океан содержащая, отражающая, внутри предмета искусства космос, хаосная мгла, давайте чтить хотя б внешнюю звёздность, канонику, её не знающие не стоят внимания. Неразумение Слова извинительно актёрскому братству, имитирующему к нему любовь и озвучивающему всегда славное, мёртвое (минувшее Плюшкина), ценителям искусства подобная реанимационность, сублимация речевой аутентики классической гениальности должна претить.
Анатолий КРАУЗЕ
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Суббота, 14.06.2025, 07:33 | Сообщение # 539 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
* Алмазный фонд отечественной литературы — только в интеллектуальном андеграунде, поверх барьеров маргинальной ультраблеклой никчёмной книгоиздательской системы
Яков Есепкин
Трилистник Босха
І
Аз, Господе, реку со черных домовин,
Гробов нощных, иным достались благокрасны,
Эти агнцы не ждут-заждались окарин,
Им и трубы Твое, и псалмы немогласны.
Все склоняется тать над испрахшей сумой,
Иль неможно доднесь и любови низринуть
Бледных перстов жалких, в юродие немой
Удушавших царей, сребро юдам откинуть.
Были перси белы у безмужних невест,
А теперь и уста до костей пробелели,
Оглянися, Отец, нету ныне окрест
Ни живых, ни мертвых, посвященных во Лели.
Ах, над нами зажгли юровую Звезду,
Пусть лучом воспронзит некупельные лета,
Их ложесен и усн опознай череду,
Нищих татей, оне удостойны извета.
Те ж к Тебе, Господь свят, пировати пришли
Бойны чада, отвек изалкавшие жажды,
Ангелы Твои что копия занесли --
Не убить, не убить преугодников дважды.
II
Как свилися вольно змеи в райских цветках,
Прежде в царствии грез немятежно блажили,
Только ныне молчим, пряча персть в рушниках,
Правда, святый Господь, а ведь мы и не жили.
Богородицы лик украсили Звездой,
Сон-цветочки вия по сребристом окладе,
Нету ангелов здесь и поят нас водой,
Ах, из мертвых криниц занесли ее, чаде.
Иисус почернел и не имет венец,
И Его голова преклоняется нице,
Узреть что восхотел двоеперстный Отец,
Мало ль крови течет в неборозной кринице.
Смертоприсный венок мы Христосу плели,
Исплели изо слез, тяжко траченых кровью,
А и боле ничем не посмели-могли
Притолити в миру жажду бойных любовью.
В каждой розе сидит гробовая змея,
И не видим уже мы ни Бога, ни Сына,
То ли алчут оне, то ли мука сия
Должна гробно зиять до святого почина.
III
Это иноки днесь подошли ко столам,
Страстотерпцы одне и невинники сиры,
Их неможно забыть копьевым ангелам,
Коль не пьют мертвых вин -- отдавайте им лиры.
Не боятся огня восковые шары,
А на перстах у нас кровь и слезы срамные,
Велико Рождество ан для всех мишуры
Не хватает, Христос, где ягняты гробные.
Геть днепровской волной в черной пене дышать,
Кровь худу изливать на местечек сувои,
Розы-девки, равно станут вас воскрешать,
Так скидайте рядны пред всетаинством хвои.
Тех ли ждали в чаду, мы, Господе, пришли,
Залетели птушцы в обветшалые сени,
Али тонкий нам знак до Звезды подали,
Во трапезной же мы преклонили колени.
Ничего не узрим на вечере Твоей,
Пусть сочельник лиет в мессы нощные снеги,
Мы до маковки все унизаны лишь ей,
Искрим -- белы птенцы в огне Божией неги.
* «Юного гения восторженно приветствовала советская провластная писательская элита и богемная фронда, в том числе полумифический Арс. Тарковский. Есепкина считали надеждой отечественной изящной словесности. Но официальным писателем он так и не стал. Несмотря на усилия профильных секретарей СП СССР, ни одно его произведение в Советском Союзе не было издано. Реформатор языка и поэтики ввел в русскую и мировую литературу жанровое определение г о т и ч е с к а я п о э з и я и оказался вне Системы. Последовали годы забвения и молчания, однако Есепкин по-прежнему оставался кумиром андеграунда. Постмодернисты длительное время пытались, хотя и безуспешно, сделать закрытое имя знаменем своего движения.»
Из статьи Эда Тарлецкого «Маргинальный книгоиздательский альянс против гениального художника»
|
|
|
| |
| silverpoetry | Дата: Вторник, 17.06.2025, 08:29 | Сообщение # 540 |
|
Группа: Проверенные
Сообщений: 359
Награды: 1
Репутация: 28
Статус: Offline
BY |
Тайные виды на Коринф
Произведение Якова Есепкина «Космополис архаики» открыло новую эру постсоветской русской литературы и само стало художественным открытием. Теперь отсчёт литературного времени будет вестись от наших дней, это летоисчисление безусловно. Книга сделалась культовой едва не мгновенно, более тысячи страниц, удерживающих тяжеловесный текст, превратились в цитатники. Следует признать, «Космополис архаики» цитировать весьма непросто хотя бы по причинам лингвистического свойства. Тем удивительнее его растущая популярность, по обыкновению элитарные ( а в «Космополисе архаики» можно при желании усмотреть и снобизм, сконцентрированную эстетичность, признаки чистого искусства в абсолютном выражении, вообще байроническую мрачную весёлость, героику смерти и т. д.) книги принципиально не рассчитаны на широкую аудиторию. Возможно, определённую роль в быстрой популяризации неизданной книги сыграл фактор запрещённости, запретности. И это в наше-то время, когда в огромном количестве и громадными тиражами издаются элементарно безграмотные книжки, не претендующие даже не беллетристическую статусность.
Итак, мы наблюдаем некий странный зеркальный эффект. «Космополис архаики» Якова Есепкина, доселе не издаваемый ни одиозными, ни относительно солидными, ни считающими себя элитными, ни массовыми издательствами по необъяснимым и логически неясным причинам, сделался главным эстетическим событием РУНЕТа и Интернета в целом, по крайней мере – мировой русскоязычной сети. Количество читателей увеличивается ежедневно минимум на несколько сотен человек. Разумеется, то, что происходит с книгой Есепкина, нельзя детерминировать с позиций формальной логики. Ситуация алогична. Совершенство «Космополиса архаики» не оспаривается, видимо, задачу подобного рода некому решить и на принижение текста трудно решиться, параллельно с каждым днём российские книгоиздатели всё глубже загоняют себя в медвежий угол. Книга в сети, предложена автором к первоначальному изданию в России, её не издают. Когда у Есепкина окончится ангельское терпение и «Космополис архаики» издадут за пределами Российской Федерации, каким-либо образом защищать честь литературных мундиров будет поздно.
Вычесть разновременную классику, в багаже, активе сотен российских издательских корпораций останется торричелиевая пустота. Писателей масштаба Есепкина нет, но не может не быть хотя бы грамотных небесталанных версификаторов – и что? Достойных внимания изданий единицы. Сегодня налицо деградация корпоративной системы как таковой. Появилась бесспорно выдающаяся книга, её не замечают, это всё равно что не замечать Сфинкса на берегу Яузы-реки. В данном сюрреалистическом ослеплении можно понять ( не оправдать ) собственно современных литераторов, у них свои мотивы, линейному объяснению подлежит демонстрационная и латентная мотивация поэтических цеховиков. Здесь всё ясно. «Космополис архаики» идеально зарифмован, чтение многих сотен страниц, если кто одолевает, не приносит цеховым чтецам никакой отрады, в конце концов гибнет и надежда отыскать незначительные сбои. Специально обученные люди, склонные к стихотворному письму, чтения есепкинского чистописания банально не выдерживают. Мы обозначили только один из нескольких приоритетных мотивов. Каллиграфическое рифмование, новаторский архаический рифмовник Якова Есепкина мотивируют вытеснение, отторжение. И здесь возникает вопрос: сколь комфортно ощущают себя литераторы, сочиняющие рифмованные тексты в ущербном исполнении. Представьте, Спиваков фальшивит, Мацуев касается не тех клавишей, Гергиев не т а к прочитывает Шостаковича – абсурд. Мастера с несовершенством, дисгармоничностью сущи не бывают. Нынешние поэтические плеяды воспитаны на несовершенстве, им и в школьном формате неведома каноника, погребённая у нас в середине девятнадцатого века, окончательно – во второй его половине. Футуристам уже нечего было разрушать, им оппонирующие антиподы сами пребывали в слепоте, лучшие из них, в том числе Нобелевский лауреат Пастернак, позволяли себе непростительное использование слабых, неточных рифм. Плохое рифмообразование гениальности отдельных индивидуумов не отменяет, но сводит значимость их работы к минималистическим величинам (в нехорошем смысле определения «минималистический» просьба не сомневаться). В канонике самые незначительные неточности наподобие «извилин» --«равносилен» (Пастернак) недопустимы, с «равносилен» допустимо рифмовать только «извилен». Есепкин довёл своё слепящее чистописание до уровневого совершенства, коего до него в русской поэзии не было.
Кому же ныне его прочесть, восславить иль осудить? Кто остался в живых, кто последний герой? Нету рядом и на отдалении никого. Что могут сказать Кублановский, Евтушенко, Ахмадулина, кто их захочет услышать? Советская и постсоветская одиозность персон симметрично соответствует произведенным текстам (Ахмадулина рифмует «войной» -- «венок» и пр., и пр., Евтушенко – вероятный лидер по производству поражающих несовершенством стихотворных массивов, но и эти «глушцы» порою выигрывают в сравнении с Лимоновым, тем же Аксёновым, иными прозаиками, рискнувшими приблизиться к поэтической камене, a propo, изданы все, изданы многократно). Поэты слабы, какой с них спрос? А вот книгоиздатели, критики, литературоведы, не отличающиеся от первых литературным академизмом, пролонгируя своё удивительное молчание, берут на себя историческую ответственность. Гамбургский счётчик давно включён.
Аристарх НОЙМАН
|
|
|
| |
Valentin
Последнии темы
Copyright MyCorp ©2011